Продолжаю публикацию моих интервью о российских социологах, прозвучавших на Радио Свобода в 2011-2012 годах (http://proza.ru/2022/02/22/259). Рассказ о жизни и творчестве Геннадия Семеновича Батыгина (1951 – 2003) состоялся в начале лета 2011. Ниже приводится текст интервью и дополнение к нему.
В Батыгинской классификации учёных высший тип – это «придурок», способный заниматься исследованиями ради истины, как он её понимает. Геннадий Батыгин, конечно же, «придурок».
***
Вопрос: Вы относите Батыгина к четвертому поколению российских социологов. Если можно, несколько слов об этом.
Ответ: Четвертое поколение российских социологов образуют ученые, родившиеся в 1947-1958 годах, если говорить о социальной хронологии, то это – первая послевоенная генерация советских людей. Если же иметь в виду процесс становления российского социологического сообщества, то это поколение «спасенных перестройкой». В интервью, данном за полтора года до смерти Геннадий Семенович Батыгин сказал: «Мне исключительно повезло, что я уже не живу при советском режиме, всю отвратительность которого понимаю только сейчас. Если бы советская власть продолжалась до сих пор, моя судьба была бы катастрофической. Я бы никогда не увидел тех возможностей, которые есть сейчас».
Что самое интересное в биографии Геннадия Батыгина?
Его детство прошло в военных городах, его отец был строевым офицером. В восемь Батыгин заболел ревмокардитом, угрожавшим пороком сердца. Мать –врач делала все возможное, чтобы он не умер. Б;льшую часть времени он проводил в постели. Разрешалось только чтение, и он читал все, что ни попадалось. Так он привык жить в литературных мирах. В 15 лет он познакомился с основами философии, и это определило его профессиональный выбор.
В 1969 году при поступлении в МГУ Батыгин не добрал одного балла и был зачислен на отделение научного коммунизма философского факультета, там конкурс был чуть поменьше. По его воспоминаниям, с преподавателями там была беда: знания их имели большей частью пропагандистский характер. Отсутствие системного философского обучения он компенсировал усиленным чтением. К тому же он одновременно обучался по двум кафедрам; всегда писал две курсовые работы и защитил два диплома. Университет был закончен с отличием.
Так он получил социологическое образование?
В 1974 году в СССР уже развивалась социология, но подготовки кадров не было. Батыгин случайно пришел в Институт социологических исследований, поступил в аспирантуру и для него нашлась временная работа лаборанта. В его биографическом интервью сказано, что он стал работать как сумасшедший, сутками, через полгода его приняли на постоянную работу лаборантом, а через год, после сдачи кандидатских экзаменов, он стал младшим научным сотрудником. Он и дальше работал в таком же темпе, в 26 лет - кандидат наук, в 38 – доктор наук, к 40 – профессор. При этом он очень много писал, активно публиковался, читал различные социологические курсы и долгие годы играл важнейшую роль в формировании политики единственного в стране профессионального журнала «Социологические исследования». Позже, в 1994 году, он создал новый «Социологический журнал».
В чем вы видите главные научные достижения Батыгина?
Сделанное Батыгиным до середины 1980-х было выполнено в русле тем, активно изучавшихся советскими социологами. Однако в начале 1990-х под воздействием многих обстоятельств он отходит от изучения традиционной для советской социологии тематики и начинает зондировать нехоженые предметные области. Так произошло, но к тому времени советские социологи много лучше были знакомы с классической и послевоенной западной социологии, чем с опытом, достижениями дореволюционных русских социологов и социологов, работавших в 1920 1930-е годы. Вот именно к освоению всей этой многослойной тематики приступил Батыгин. Более того, в сферу его интересов попало также становление и развитие постхрущевской советской/российской социологии. К концу 1990-х, он охватил своими пионерными исследованиями социологию сталинского времени и родившуюся в постоттепельный период. Обращаясь к документам и воспоминаниям, разрабатывая общеметодологические проблемы историко-социологических поисков, Батыгин укрепил лидерские позиции в своем поколении и приобрел новый статус. Он занял ведущую позицию среди социологов разных поколений, причастных к изучению прошлого отечественной социологии. В очень сильном коллективе авторов, работавших над фундаментальным томом «Социология в России» (первое издание вышло в 1996 году), ему, самому молодому в той команде, было доверено написать первую и крайне сложную главу — о российской социологической традиции.
История российской социологии – не единственное расширение исследовательского поля отечественной социологии, сделанное Батыгиным. Так, его учебник «Методология социологических исследований» 1995 года до сих пор считается одним из лучших. Он был первым или одним из первых в современной российской социологии, кто в 90-е стал обращать самое серьезное внимание на стиль научного текста.
Дело в том, что язык, стилистика, ритмика советских социологических текстов складывались в в конце 50-х – начале 60-х и долго несли в себе след того времени. В частности, социологические тексты были высокого идеологизированными, а сами авторы жесточайшей цензурой были приучены к самоцензуре. Батыгин как теоретик социологии и редактор социологической литературы активно способствовал уходу от сложившихся литературных норм и выработке нового языка.
Потому сделанное им актуально и для современной российской социологии.
- Геннадий Батыгин достаточно рано умер – в 52 года. Как это произошло?
Вот слова Батыгина: «...с восьми или девяти лет у меня была голубая мечта — велосипед. Велосипед заменял для меня все блага мира. Мне нельзя было быстро ходить и бегать, упаси Бог ездить на велосипеде. Но вот мне исполнилось тринадцать, и врачи сказали, что угрозы сердечной недостаточности нет, ревмокардит компенсирован в связи с новым периодом жизни — подростковым. Всю жизнь он любил велосипед, в юности стал кандидатом в мастера спорта… 1 июня 2003 на велопрогулке сердце Батыгина не выдержало нагрузку. Он умер мгновенно.
Дополнение
О смерти Батыгина я узнал ранним калифорнийским утром 1 июня 2003 год, когда в Москве уже наступила вторая половина следующего дня. Не верилось, не укладывалось в голове. Но все же через час-полтора написанный мною некролог был размещен в интернете и отправлен Москву.
Текст начинался так: «Я не помню, когда и при каких обстоятельствах мы познакомились. Я знал Гену Батыгина всегда. Мы жили и работали в разных городах: он в Москве, я в бывшем Ленинграде. Я старше его на десять лет. Нас никогда не связывали никакие формальные отношения. Мы не участвовали вместе ни в одном из проектов. Я не помню, чтобы мы когда-либо говорили с ним о политике или об окружавших нас людях. Мы работали в одном профессиональном цехе. Это было и основой наших встреч, и главным мотивом. Каждая встреча – а в некоторые годы я бывал в Москве по нескольку раз в месяц – продолжала предыдущую... Она начиналась в редакции тогда единственного в Союзе профессионального журнала «Социологические исследования», продолжалась по дороге к нему домой, и потом – до поздней ночи. Нередко я оставался у него до утра. Зная о моих регулярных поездках между Ленинградом и Москвой, он говорил: “Ну ладно, старичок, заходи завтра...”»...
Через десять лет после его смерти я писал: «Сейчас Батыгину было бы лишь 62 года. Каждый скажет, для исследователя-обществоведа, гуманитария это не время подведения итогов, но период обобщения накопленного опыта. В этом возрасте ученые, как правило, полны планов и ощущают в себе силы для решения по-настоящему важных и сложных проблем. То, что Батыгин успел сделать, и то, как он очертил свое исследовательское пространство, открывало ему перспективы для глубоких, многоаспектных поисков, а его эрудиция и работоспособность давали основание надеяться на последующие успехи его научной деятельности. К сожалению, сполна реализовать задуманное ему не удалось. Его жизнь, а значит и его биография, завершились. Началась его постбиография» и далее «Прошло десять лет с момента смерти Геннадия Батыгина. Но своими работами он, безусловно, участвует в развитии российской социологии. И можно предположить, что его постбиография будет долгой и насыщенной».
В начале 2021 года, я написал небольшую заметку по поводу 70-летия Батыгина, она была опубликована в созданным им «Социологическом журнале». Текст начинается словами: «Уверен, старичок, нам и сейчас былo бы о чем поговорить... 19 февраля исполняется 70 лет со дня рождения Геннадия Семеновича Батыгина. Ему суждено было прожить немногим более полувека, и не стало его без малого 20 лет назад. Для многих он жив и всегда будет оставаться таким, но для многих он уже становится легендой» (1).
Теперь покажем, что вклад Батыгина в российскую социологию значителен и служит нам.
Во-первых, Батыгину не было 50 лет, когда под его редакцией была сделана книга «Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах» (1999). Тогда это была серия бесед с социологами-современниками, сегодня значительной части тех ученых уже нет, a сама книга приобрела новое значение. Она вводит в мир тех, кто участвовал в создании отечественной социологии, и с каждым годом ее значение будет расти. Она уже является базовой для историков советской социологии и тем более будет таковой для новых поколений социологов.
Во-вторых, Батыгин внес значимый вклад в подготовку социологов в Шанинке, и немалое число его учеников уже давно стали сильными самостоятельными исследователями и активно передают свой опыт новым поколениям наших коллег. Уверен, многое в методологии их преподавания и, что особенно ценно, в характере их сотрудничества с молодыми хранит в себе опыт общения с Батыгиным.
И третье: Батыгин прошел школу работы с социологическими текстами в журнале «Социологические исследования» под руководством А.Г. Харчева и в 1994 г., ему было лишь 43 года, основал «Социологический журнал». Здесь было иное понимание социологии, свой взгляд на методологию и свои подходы к отбору и редактированию текстов. К сожалению, он смог вести это издание недолго, менее десяти лет. Но благодаря его коллегам и друзьям, отмечу главных редакторов — Д.Л. Константиновского, В.А. Ядова и П.М. Козыреву, — и преданности журналу зам. главного редактора Л.А. Козловой, «хранительницы очага», издание существует, и в нем сохраняется дух Батыгина.
Она же напомнила мне, что в 2000 году состоялся первый «Методологический семинар памяти Г.С. Батыгина», и к настоящему времени уже было семь таких форумов. По итогам первых семинаров была подготовлена книга «Междисциплинарность в социологическом исследовании: Материалы Методологического семинара памяти Г.С. Батыгина (2007 2009 гг.)». Она увидела свет в 2010 году.
И еще один элемент или аспект долгой постбиографии Батыгина обнаруживается в воспоминаниях двух из его многочисленных учеников, последователей, младших коллег, несколько дней назад написавших мне:
Денис Подвойский: «Геннадий Семенович ушел от нас почти два десятилетия назад. Это событие, конечно, повлияло на биографии его коллег, особенно близких, и младших (тех, кто тогда только начинал). Уверен, что и моя профессиональная биография (если бы не уход Геннадия Семеновича) сложилась бы как-то иначе, как именно - сказать сложно. С ним было бы проще, без него труднее. Но то, что он нам всем и каждому в отдельности оставил, мы должны были непременно использовать. Мне лично он вколол ударную дозу вакцины, именуемой de omnibus dubitandum. Он стал моим персональным Декартом. Признаюсь честно, была определенная "побочка", временами "колбасило сильно". Но вакцина оказалась долгоиграющей, возможно, пожизненной. Методологическое сомнение, здоровое чувство самокритики - это очень важно для социолога (и для эмпирика, и для теоретика). Умение деликатно и аргументированно высказать свои возражения в адрес коллег "в интересах истины" - один из главных "модусов" здоровой научной коммуникации. Если ты усвоил этот паттерн, то потом ты сам становишься для собственного дела самым главным и строгим судьей. Судьба учеников Геннадия Семеновича сложилась по-разному, но большинство из них, насколько я могу судить, оказались-таки людьми "с характером", "с позицией", "упрямыми" (в хорошем смысле), сохраняющими верность себе и избранному пути. И это, конечно, неспроста, - было с кого брать пример...».
Дмитрий Рогозин: «Когда речь заходит о чем-то важном, неотложном, проблематичном, в разговоре всегда всплывает имя Батыгина. Его нет почти двадцать лет, но как собеседник Геннадий Семенович присутствует в моей жизни постоянно. Об учителе принято вспоминать через то, чему научил; о близком человеке – через то, что пережил, об ученом – через то, над чем задумывался, что показал другим как неочевидное. Но важнее этого, профессионального или личного, иное, трудно уловимое, определяющее и первое, и второе, и третье. Назову это точкой зрения, взглядом, допустимой системой аргументации или этической позицией. Батыгин открыл мне сомнение и смех. Поставил на место сомневающегося, неуверенного, но смеющегося над своими сомнениями и неуверенностью, наблюдателя. Не внешнего, не стороннего, не включенного, а сомневающегося. Батыгин для меня – это точка отчета, нулевой горизонт в подъемах и падениях на пути сомнений, разоблачений и опровержений, прежде всего, собственных убеждений, себя.
Если хочешь что-то сказать миру, начни с себя. Будь слабым, но решительным. И делай своё дело, а там будь что будет.
У Подвойского ключевое - «...de omnibus dubitandum», у Рогозина - «сомнения». Так это ведь одно и то же. Этот завет Батыгина они передают своим ученикам, чтобы они хранили его и передавали дальше...
Выше отмечено, что мой последний текст о Геннадии Батыгине начинается словами: «Старичок, нам и сейчас былo бы о чем поговорить», этими же словами он и завершается.
И здесь их повторю: «Старичок, нам и сейчас былo бы о чем поговорить».
1. Докторов Б.З. 70 лет со дня рождения Геннадия Батыгина (19 февраля 1951 г. – 1 июня 2003 г.)// Социологический журнал. 2021. Том 27. No 1. С. 184–189.